АЛЕКСАНДР ДУГИН: ИСЧЕРПАННОСТЬ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

Опубликовано 16.03.2019 | Автор: admin

Программа новой науки необходима, потому что старая наука — наука «Нового» времени полностью исчерпала себя, это просто аморальный и совершенно безосновательный бред, больше не имеющий вообще никакого отношения к истине и бытию мира вокруг нас со всеми его содержаниями. Современные научные институции превратились в чисто экономические корпорации потому, что даже намек на поиск истины о мире в них упразднен.

Наука напрямую зависит от философии, без философии ее просто не бывает. Оторвавшись от философии, она довольно быстро исчерпала себя. И вот эксперименты с квантовыми компьютерами приводят к тому, что реальность, оказывается, вообще условна, а «друг Вигнера» обоснован как доказательство суперпозиции взаимоисключающих альтернативных реальностей (вертикальной и горизонтальной поляризации частиц – одновременно). И время, оказывается, обратимо. И никому в голову не приходит, что все эти «сенсации» могли стать таковыми лишь в результате полного забвения о философии, которая ставила эти проблемы многократно очень далеко в них продвинулась.

Наука попала в «Элевсинские топи» и там будет стремительно разлагаться – ровно по мере совершенствования квантовых процессоров, разрушающих сам принцип дуальной дигитализации 0/1. Дельцам и оптимизатором, а также модернизаторам на это, естественно, наплевать, а старшее поколение более или менее честных ученых либо умерло, либо выжило из ума. Но все же…

Всегда есть кто-то, кому несмотря ни на что не безразлична истина. В этом — небесная составляющая композиции человека, без нее у нас давно были головы свиней (чего, впрочем, ждать не долго).

В любой ситуации есть выходы, но чем более она критична, тем этих выходов меньше. В нашей безысходной ситуации выход вообще только один. Он состоит из последовательных этапов, в целом требующих всего одного поколения напряженных усилий интеллектуальной элиты.

ПОВОРОТ ВСПЯТЬ: КОНТР-ПРОГРЕССИВНОЕ ДВИЖЕНИЕ ПО МОДЕРНУ

Необходимо начать двигаться в направлении, строго противоположном становлению научной мысли. Для этого необходимо остановиться и, например, признать тезис Дж.Хоргана о «конце науки». Стоп. И начинаем движение в обратном направлении. От физики суперструн и М-теории к общей теории поля, началам квантовой механики и теории относительности, далее к основам классической физики — Ньютону, Декарту и Галилею.

Но этот обратный путь мы проходим, вооружившись инструментами философской деструкции — феноменологии, структурализма (и особенно структурной лингвистики), новой — расширенной — антропологии (от Ф.Боаса и К.Леви-Стросса до Э.Кона «как мыслят леса»). То есть момент Постмодерна и есть точка возврата, начало научного ἐπιστροφή.

Обратный путь не предполагает забвение о той точки, от которой мы отталкиваемся и где мы находимся. Мы лишь сохраняем растерянность постмодернизма в целом (Фуко, Латур, постхайдеггерианские эпистемологии – к которым относится кстати и ООО, при всем ее глубинном онтологическом идиотизме, своего рода панк-философия), а также некоторые его герменевтические стратегии (наименее прогрессистские). Важно, кстати, внимательно проходить швы: например, от структурализма к постструктурализму шаг не вперед, а скорее назад и вниз, в направлении бессмысленного дерьма, равно как от раннего и вполне вменяемого Латура, к позднему запутавшемуся. Любые «очевидности» в истории науки, как мы знаем благодаря Куну и тому же Латуру суть пиаркомпании хищных до грантов институций, которые немногого стоят. Поэтому внимание на швы. Почему? Потому что если мы неверно их, то осмыслим то двинемся не назад – куда нам и надо, а в каком-то фрактальном вихревом направлении – тем водит по лесу леший. Ведь то, что было «до» хронологически, совсем не значит логического или семантического предшествования.

Здесь многие собьются, а многие постараются нагреть руки. Но важен вектор: идем строго назад, к истокам научной картины мира и корням Нового времени. Поможет А.Койре и П. Фейерабенд. Но я бы обратил внимание и на Ф.Йейтс, М.Элиаде, Й.П.Кулиану и «розенкрейцеровское просвещение» в целом.

 АБСОЛЮТ АРИСТОТЕЛИЗМА И НАУКА АДА

Дошли до… возрожденческого и позднесредневекового аристотелизма. Вот. Мы достигли искомого. Здесь-то и находится ошибка — отвержение физики Аристотеля. Этого делать было нельзя. Аристотеля можно было развивать, интерпретировать, сочетать с Платоном (в духе неоплатонизма), перечитывать в греческом оригинале (отрывая от латинской – односторонне схоластической – версии – например, Аристотель не использует термина «вещь», а res, откуда реальность у схоластиков-аристотелианцев играет важнейшую роль, у Аристотеля же в большинстве случае мы встречаем ὀν, «сущее», разница колоссальная!), обдумывать, но… ни в коем случае не менять на Демокрита, Эпикура и Лукреция.

Вот где состоялось убийство мира, которое повлекло за собой необратимо и с железной логикой дехристианизацию и смерть Бога. Мы думаем, вначале была смерть Бога, а потом (сегодня) смерть человека и постгуманизм. Вначале была смерть мира, а потом Бога, и сегодня человека, но по-настоящему с результатами этого преступления мы имеем дело только сейчас.

Итак: Аристотель и есть вход в более или менее адекватное представление о мире. Его физика – это физика человека, все что встало на ее место в Новое время – это физика ада, триумф титанов, наука Антихриста.

АРИСТОТЕЛЕВСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Далее: погружаемся в Аристотеля – прежде всего с помощью феноменологов от Брентано и Гуссерля, но прежде всего нескольких томов из Gesamtausgabe Хайдеггера, посвященных Аристотелю (там каждая строка на вес золота). Создаем Аристотелевскую Академию наук. Нынешний дом для престарелых сумасшедших закрываем или отдаем военным для оборонных целей.

Заново открываем и осмысливаем:

·      анизотропию,

·      естественные места,

·      разведение математики и физики, логики и риторики (только на основе риторики и поэтики можно изучать физику так, чтобы получить точные выводы – Новалис абсолютно прав),

·      отсутствие вакуума,

·      наличие эфира за пределом сферы Луны,

·      иерархию небес,

·      теорию четырех стихий (в подлунном мире) и эфира (в надлунном),

·      левитацию (компенсирующую гравитацию),

·      учение о небытии места и времени в отрыве от сущего, которое движется к самому себе,

·      энтелехию,

·      неразрывность формы (лучше «морфы» μορφή) и материи (лучше «гили» или «древесины» — ὕλη, кстати, римляне иногда так и переводили ὕλη Аристотеля – selva!)

·      телеологию и

·      холизм в целом.

Приходим к Богу как недвижимому двигателю. П.Флоренский предлагал нечто подобное. И был прав. Его вообще никто не услышал, но видимо уши, глаза и сознания даны не для этого.

Важно оставаться здесь какое-то время. Аристотелевская Академия наук должна разделить в Аристотеле то, что соединило Новое время – логику и физику. Это принципиально: математика наука об идеях, она тем и хороша, что занимается предметами светового уровня – точками, как отрезками нулевой длины, пространством нулевой площади и сферой нулевого объема. Это не те предметы, которые вокруг нас. Те, которые вокруг – фрактальны (строго по Мандельброту), то есть нематиматичны. Объекты математики есть, но иначе, чем физики.

Физические предметы суть отклонения от логики и математики. Они склонения, падежи, они «отпали» от математики. Нельзя изучать онтологию павшего мира парадизиакальными мерами. Физической точки (линии, объема) нет, а то что есть на их месте, суть сложная онтологическая рефракция, троп, ироничная метафора. Физическая точка это синекдоха (метонимия) точки математической. Так и физическая вещь, состоящая всегда и двух  «морфы» и «гили», одновременно и одна и не одна, вопреки первому закону логики (тождества). Вещь всегда метонимия или метафора. Отсюда первоочередное значение поэзии – как самой точной из наук. Г.Башляр (академик!) это очень ясно понял и очень внятно объяснил. А как продвинул эту фундаментальную интуицию Жильбер Дюран в «социологии воображения»…   

Физико-математическая наука это по определению шарлатанство и мракобесие. Либо физико-математическая, либо наука. Физика и математика должны быть радикально разведены. Физики и есть лирики. А математики на противоположной стороны – они теологи и философы.

ВОЗВРАТ В НАСТОЯЩЕЕ: АНАТОМИЯ НАУЧНОГО НИГИЛИЗМА

Теперь вместе с тем, что осмыслили, в контексте основанной  Аристотелевской Академии наук проделываем путь от Галилея до теории супер-струн, вооруженные новым знанием и везде отмечаем, что было упущено и извращено Новым временем и просвещенческим мракобесием. Таким образом получаем обоснованную и развернутую анатомию научного нигилизма.

Дойдя до петлей и квантовых компьютеров понимаем, в чем дело, так как сама реальность аристотелична, и именно это она силится нам сказать, сквозь упорный титанический маразм современной науки. Квантовая механика намного более адекватна, чем неквантовая, и единственно что в ней «неквантового» и безнадежно устарелого, мешающего стать совсем адекватной – это связь с воззрениями допостмодернистской идеологии прогресса. То есть аристотелизм, как он описан, дойдя до современной физики, поможет ей сделать шаг вперед (не назад).

Это путь по траектории Модерна, который мы проделываем в третий раз, чрезвычайно важен. Это из серии альтернативной истории. Если использовать терминологию Ф. Йейетс, профаническое Просвещение и «розенкрейцеровское Просвещение» имеют общие корни. Генон говорил о «семипрофанизме Лейбница», имея в виду нечто сходное. Эта важная бифуркация позднего Ренессанса. В этой точки все пошло по одной траектории, а могло бы по другой. Вторая траектория и намечена «розенкрейцеровским Просвещением», которое вылилось в оккультистские маргиналии и просто бред. Но… она была возможной. Мы можем реконструировать этот альтернативный сценарий, проходя третий раз расстояния от Возрождения до Постмодерна. Первый раз – это был прекрасно известный путь, считающийся единственным (еще скажите, единственно верным!). Второй – путь философской деструкции с опорой на постмодернизм и (что часто не принимается в расчет) традиционалистов. И здесь феноменология и Хайдеггера – sine qua non. 

Так мы дошли до тотальной реабилитации Аристотеля. Но разве не делаем мы то же с жертвами политически репрессий: какая идеология победит, тот и определяет, кто палач, кто жертва, кто прав, кто виноват. Аристотель стал жертвой политических репрессий идеологии Нового времени. Аргументация – в духе процессов 1937 года. Галилей – это Вышинский и Ягода в одном лице. И эта лживая гадина еще считается жертвой. Жертвой было человечество.

И вот когда Аристотель реабилитирован, мы реконструируем «розенкрейцеровское Просвещение» — каким оно могло (и с нашей точки зрения должно! было бы быть).

Все маргинальное – магическое, романтическое, платоническое – пусть «оккультное» (но это чисто пропагандистский пейоратив типа обвинения в «эссенциализме» или «фашизме») – это будет мэйнстрим. Однако само по себе это было фрагметарными маргиналиями, поскольку была выбита эпистемологическая ось – Аристотель. Без нее и правда все приобретает гротескный и даже нелепый характер. Но с ней Беме, Агриппа, Парацельс или Ван Гельмонт будут выглядеть совершенно иначе. А все мэйнстримное – Ньютон, Декарт, Спиноза и Энциклопедия, — периферийными экстравагантностями (какими они были в Античности или Средневековье).

Этот третий проход – совершенно бесценная вещь, потому что в его процессе мы познакомимся с тем, как Традиция читает Модерн, чего никогда не было. Мы знаем, как Модерн считает Традицию, и как Постмодерн иронизирует над Модерном. Но вот происходит воскрешение «альтернативного субъекта», забытого на бифуркационной развилки истории науки. Джон Ди знакомится с Эйнштейном и Бором, Паули и Гейзенбергом. Тут самое место Тесле или Циолковскому. Кстати, Эвола, читающий Фрейда, это из этой серии. В каждой эпохе есть отголоски этого «альтернативного субъекта» — часть можно собрать, часть восстановим.

И так мы достигнем квантовых компьютеров, расшифровки генома и Искусственного Интеллекта. На этом месте в аудиторию входит Раймондус Луллий и Агриппа Нетесгеймский – в руках катаблепос, искусственный ящер из гнилого яйца, убивающий взглядом…

ФИЗИКА АНГЕЛОВ

Но это еще не все. Аристотель отлично, но есть еще физика ангелов. Далее Аристотель должен быть прочитан в свете неоплатонизма. Здесь мы переоткрываем исламскую философию, и параллельно – а хотим и через нее – Прокла, Ямвлиха и Плотина.

Аристотелизм, интегрированный в неоплатонизм, можно продолжить дальше и вверх – «к высям сознания» (Н.Гумилев). Там открываются духи стихий, планет и небес, то есть мир сияющих вечных идей – «умных, то есть сущих», как говорят «Ареопагитики».

Вот где таятся истоки мысли и истоки наличия, в единых световых сущностях, не просто объясняющих все, но и созидающих все. Истина и это и правда о том, что есть, и само бытие того, что есть. Только истина и есть.

Здесь нам понадобится исихазм и Симеон Новый Богослов, а также книга «Небеса» Иоанна Дамаскина. Это начала физики будущего века. Чтобы не дать установиться магии в ее прикладном и горизонтальном воплощении, нам понадобится христианская вертикаль.

Лишь Небо по-настоящему важно для человека. Для свиньи важно, видимо, другое, но и она, бедная свинья, уповает на человека, так не может помыслить – для этого надо взглянуть на Небо, а свинья, взглянувшая на небо умирает. Вот она и ждет от нас, когда мы откроем Аристотелевскую Академию наук и закроем ту, что есть.

Христианство неразрывно связано с такой картиной мира, которая совместима с его метафизикой и сотериологически ориентированной онтологией. «Чаяние бо твари откровения сынов Божиих чает» (Рим. 8: 18–19). Мир и его структура для христианина не безразлична. Мы спасаемся от падших духов (их царство – это Модерн), которые гадят и искажают мир, тело, плоть, нас самих и все вокруг нас. 

Православная Вселенная не нейтральна. В ней идет борьба между непавшими ангелами и павшими, и она-то и определяет структуру стихий. В этой борьбе человек должен определить свое место, а это напрямую – жизненно – затрагивает физику, науку, а следовательно, и понимание мира.

НАУКА ДОБРА

 Что мы откроем через физику ангелов? Прежде всего, что наука не может быть оторвана от этики. Зла не существует, поэтому изучать надо только то, что имеет отношение к добру, к Благу. И чем больше имеет, тем больше это надо изучать. Лишь павшие духи – а это же умы, а не вещества и не телесные предметы, это (своеобразно) мыслящие субъекты – заставляют нас воспринимать зло, как то что есть. Это иллюзия. В этом и состоит битва науки, чтобы признавать бытие за светом и добром, а темные иллюзии рока отправлять – тактично – в зону непроглядной тьмы, которая нас просто не должна интересовать. Любое физическое явление – это действие какой-то воли, а значит, оно сущностно морально. Физическое явление это воплощенное действие, всегда наделенное целью и смыслом. То, что не имеет цели, это по Аристотелю, συμβεβηκός, accidens, то есть какая-то чушь, заусеница, случайная погрешность, не имеющая значения. 

Таков, кстати, индивидуум – деталь, отклоняющаяся от образца. Можно увидеть в ней образец и постараться улучшить – это этическая физика, а можно сосредоточиться на заусеницах – этим промышляют падшие духи и перверты-либералы.

Объектом истинной науки является Бог, к нему она и тянется, и даже в тварном мире изучает следы его великого искусства. В средневековой  Руси греческое κόσμος («Вселенная», «мир») – переводили дословно «художество». Но и художество, красота – есть не только эстетическое, но и этическое понятие. Красиво то, что добро. Зло уродливо – не вне, так изнутри. Сами поинтересуйтесь. Поэтому наука должна быть доброй – изучать надо все прекрасное и хорошее, а все страшное и отвратительное просто не замечать.

Мало ли что может случиться. Если две частицы куда-то летят – надо прежде поинтересоваться, зачем, с какой целью, то ли они делают, что надо и вообще, на то ли мы обращаем внимание. Просто так никто никуда не летит, у всего есть смысл. А если смысла нет, то и науку надо упразднить. Хорошо, в вашей науке нет смысла, а в нашей – должен быть.

Всего того, что бессмысленно, не существует. Есть только то, что осмыслено, наделено целью и вписано в Книгу Жизни и планы Промысла. И все это прекрасно и благо. Вот это и надо изучать.

Можно проигнорировать эту «Программу новой науки». Это легче всего, но лучше бы этого не делать.